Записки районного хирурга - Страница 7

— Точно дура, — отметил кто-то из присутствующих.

— Ы-ы-ы-ы, — заголосила девица.

Я снова дал ей воды:

— Ну, а дальше?

— А дальше, — продолжила она свой рассказ, — дальше он молча встал и пошел в ванную. Думала, он в туалет пошел, а его нет и нет. Я следом зашла, а он там виси-и-и-ит! Ы-ы-ы-ы! Я испугалась и убежала.

— А почему из петли не стали вытаскивать? — спросил я.

— Я растерялась! Мне стало страшно! Я испугалась!

Подъехала «скорая», я в двух словах объяснил фельдшеру, что произошло.

— Да, доктор, вы второй день у нас и уже столько приключений. Притягиваете их, что ли, — хмыкнул фельдшер.

— Ой, не знаю, — вздохнул.

— Доктор, мы постараемся вас сегодня не вызывать.

Я не ответил. Дома в окно посмотрел, как «сладкую парочку» загрузили в салон уазика, добрался до подушки и моментально заснул.

На работу утром пришел вовремя, без опозданий. Только закончил планерку, как позвонила секретарь и сообщила, что меня вызывает к себе главный врач.

— Ну, как обживаетесь, Дмитрий Андреевич? — спросил главный после обмена рукопожатий. — Не тяжело?

— Тяжело, но стараюсь со своими обязанностями справляться.

— Вот, вот, Дмитрий Андреич, первые шаги — они очень важны. Если раз споткнулся, ничего, два — тоже ничего, а если постоянно начнешь спотыкаться, то когда-нибудь и вовсе упадешь. Да, так можно упасть, что и подняться затем не сможешь. Я считаю, если человек постоянно спотыкается, то надо уходить из профессии.

— Я вас не понял, Николай Федорович.

— О, нет! Это не на ваш счет! — улыбнулся главврач. — Просто даю жизненные наставления молодому доктору. Я тоже когда-то был молод и горяч.

— Николай Федорович, не ходите вокруг да около, говорите прямо! Вижу, не наставления позвали мне давать.

— Да, правду говорили, горяч больно.

— Кто говорил?

— Не важно, кто и что говорил. Просто я вас хочу предупредить, все, что происходит в стенах этой больницы, мне рано или поздно становится известно. У меня везде есть свои глаза и уши. И я хочу, чтоб вы это усвоили.

— Любите, значит, шпионов, да?

— Молодой человек, вы забываетесь. Не успели приехать, а уже столько проблем вокруг вас. И бандиты нападают, и народ на приеме бунтует. Что это такое, скажите на милость: «Пойдете к главному врачу жаловаться, то я уеду, и будете в область ездить»?

— А это значит, что меня оскорбили, и я искал виновного.

— Товарищ Правдин, вы не на рынке пирожками торгуете, а в больнице работаете. Перед вами больные люди! Они к вам за помощью пришли, а вы им какие-то условия начали ставить. Нехорошо, не с того жизнь начинаете.

— Я знаю, Николай Федорович, что больной у нас всегда прав, но оскорблять себя не позволю ни пациенту, ни главному врачу.

— А я вас не оскорблял, просто как старший товарищ даю советы, — примирительным тоном заметил Тихий. — Да, а что за история с повешенным? Мне сказали, вы человека из петли вытащили и реанимировали?

— Да, было.

— Вот это похвально! Врач должен оставаться врачом в любой обстановке. Молодец, что тут скажешь.

— Спасибо, Николай Федорович! Я могу идти? А то у меня дел много.

— Да, конечно, не смею задерживать. Надеюсь, вы примите правильное решение после нашего разговора.

Я шел в отделение и думал о том, что и здесь полно стукачей. «Кто же успел донести? Или кто-то из больных, или свои. Хотя какой я им пока свой… Вот еще ягодки, о которых предупреждал Леонтий Михайлович, сколько же их еще будет? Вот чему еще не учат в институтах…»

Я обошел больных. Гриша совсем поправился, вчерашняя девочка с аппендицитом температурила, но я решил, что на фоне антибактериальной терапии все будет хорошо, и пошел в амбулаторию.

Больные меня уже узнавали, здоровались, никто не галдел, все соблюдали очередь. «Однако вчерашняя беседа многим пошла на пользу», — подумал я.

Перед дверями кабинета стоял здоровенный бородатый детина неопределенного возраста.

— Доктор, разреши без очереди, — попросил он.

— А что с вами? Живот болит?

— Не, — сказал детина и сунул мне под нос указательный палец, из которого торчал здоровенный рыболовный крючок. — Во, попался. На рыбалку поехали, перемет ставил и сам попался вместо рыбы.

— Конечно, проходите! Только верхнюю одежду снимите.

Я обколол палец новокаином, детина зажмурился и вжал в плечи голову, приготовившись к самому худшему. Я одним точным движением вытащил злополучный крючок.

— Возьмите, — сказал я, протягивая мужику рыболовную снасть.

— И что, все? — здоровяк ошалело посмотрел на меня. — Вот так, меньше минуты? И вытащил?

— Все, дорогой! Все! А что не нравится?

— Да, нет! Все нравится! Только меня двести километров из тайги вывозили, чтоб вот так, раз! И все!

— Ну, давайте повторим. Засаживайте по новой. Вытащу.

— Нет, спасибочко! Не надо! — расплылся в широкой улыбке рыболов, оценив мой юмор. — Только мы в соседнем районе рыбалили и там в их ЦРБ обратились. Нам сказали, что это сложная операция и у них нет нужных инструментов, и чтоб мы к себе ехали. Вот мы двести верст с гаком и пылили к вам. Спасибо, доктор! Огромное спасибо!

— На здоровье! — ответил я бородачу и подумал, что все-таки свинство со стороны коллег так обойтись с мужиком. Что значит — «ты не наш»?

Не успел распрощаться с рыбаком, как меня позвали на «скорую»: подозрение на ущемленную грыжу. Сходил, посмотрел: правда, ущемленная паховая грыжа у дедушки лет восьмидесяти. Она давно его беспокоила, дедок все боялся операции, а тут ведро воды поднял — и все, ущемился. (Ущемленной грыжа становиться тогда, когда грыжевое выпячивание, чаще сальник или петля кишки, вылазит наружу через грыжевой дефект, а назад, в брюшную полость, не вправляется. Если грыжевые ворота (дефект) небольшие, то возможно пережатие выпавших органов, с последующим развитием их гангрены. Показанием к операции в плановом порядке у грыженосителей является профилактика ущемлений. Цель операции — закрыть грыжевой дефект (ворота).)